В песнях обычно все подается возвышенно, чтобы тронуло душу. В жизни все происходящее воспринимается иначе, приземленнее. И только по прошествии многих лет участники событий начинают осознавать их истинный масштаб.

В этом году, 15 февраля, исполнится 36 лет вывода советского ограниченного контингента из Афганистана. Для тех, кто отслужил по ту сторону пограничного моста, выполняя боевые задачи, эта дата значит очень многое. Воины-интернационалисты устраивают встречи, делятся воспоминаниями, рассматривают черно-белые старые фотографии, сохранившие молодые лица сослуживцев.

Геннадий Никифоров

Вся его жизнь связана с Донским. Здесь Геннадий родился, учился в школе № 3, которая сейчас носит имя Страховой З.Х. Понемногу увлекался футболом, стрельбой из лука, акробатикой, борьбой. Рядом с двором на Прокатной находилась хоккейная коробка, где он с друзьями зимой гонял шайбу по льду. Из Донского его призывали на срочную воинскую службу в 1983 году, в погранвойска.

– Учебку мы проходили в Нарыне, в Киргизии, и там же офицеры по каким-то своим параметрам делали отбор для службы в Афганистане, – рассказал он. – Я попал в эти списки, и уже в 1984 году оказался там.

Критерии, по которым старшие по званию отбирали ребят для непростой службы, вполне понятны даже гражданскому человеку. Помимо физической подготовки требовались еще боеспособность, смекалка и умение работать в команде. Это только в кино герой-одиночка проникает в стан противника и без посторонней помощи уничтожает его подчистую. В жизни так не бывает.

– Служить довелось недалеко от Файзабада, – продолжил рассказ Геннадий Никифоров. – Какой-то одной дислокации не было, куда приказывали, туда и шли. Происходило это в горах.
Именно Памир с его заснеженными вершинами и непередаваемой красотой стал одним из самых запоминающихся моментов службы.

«Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал», – пел примерно в эти годы Владимир Высоцкий. А между вершинами солдаты ограниченного контингента выполняли боевые задачи. Геннадий и его товарищи поначалу организовывали засады, а через некоторое время они уже выезжали на задания в составе десантно-штурмовой маневренной группы.

– Служба в основном проходила в сельской местности, а там были свои особенности, – сказал ветеран Афганистана. – Местное население относилось к нам обыкновенно, спокойно. Когда ты с автоматом, то и жители селений не провоцируют конфликтных ситуаций. Вот если без оружия пойдешь, то еще неизвестно, как все обернется. В кишлаках мальчишки с 9-летнего возраста бегали с ружьями, в отличие от городских. А с нашей стороны отношение было нормальным. Случалось, делились медикаментами, если, к примеру, старикам становилось плохо.

С горожанами Геннадий повстречался один раз, когда его группу направили на сопровождение двоих афганцев – это были хорошо одетые мужчина и женщина.

Но в основном их служба проходила в кишлаках. Там люди жили победнее, сильнее придерживались старых традиций.

– Иногда забирались в горы выше 5000 метров над уровнем моря, – продолжил Геннадий. – Когда в таких условиях приходится прикрывать друг друга – во время засад или выезда группы – возникает связь, которая порой прочнее родственной. Боевое братство. У нас служили ребята со всей нашей большой страны, много – из Белорусской ССР. С большинством общаюсь до сих пор. Кого-то, к сожалению, уже нет в живых, сказались и ранения, и болезни, и трудности 90-х годов.

Среди тех, с кем он по сей день общается, есть люди родом из Узловой, Тулы. Судьба разбросала земляков по разным концам России, однако соцсети и телефоны позволяют не терять связь.

После демобилизации Геннадий поступил в Новомосковское отделение химико-технологического института. На 5 курсе студент Никифоров женился. В браке родилась дочь, и теперь внучка Геннадия учится в той же школе № 3, где когда-то получал аттестат зрелости ее дедушка.

– Сейчас некоторые проводят аналогии Афганистана и СВО, – сказал он. – Там война шла в горах, где находится противник, непонятно, пока стрелять не начнет или разведка не выявит. Сейчас четко обозначенный фронт, видно, кто где, техническое оснащение далеко шагнуло вперед. Но и тогда, и сейчас солдаты и офицеры защищали и продолжают отстаивать интересы Родины. В наши дни даже все проще: мы освобождаем своих людей, находящихся фактически в оккупации. Так что удачи нашим ребятам.

Игорь Макаров

Годы его службы – 1987-1989. Он как раз попал в волну «выводных», одним из тех, кто выходил последним.

– Перед тем на перевале Саланг были разбиты две наших колонны, и руководство дало приказ вывозить нас транспортной авиацией, – рассказал ветеран боевых действий Игорь Макаров. – А служить довелось в самой южной точке страны – в Кандагаре.

Это были особые, специальные войска, задачей которых стал перехват караванов с оружием для душманов. Поначалу у них еще действовали представления, что слово «караван» означает нагруженных верблюдов с погонщиками, однако «духов» снабжали через Пакистан страны НАТО, и зачастую грузы возили на японских джипах. Группе приходилось почти в буквальном смысле жить в горах.

– У нас было несколько комплектов униформы, – сказал Игорь Макаров. – Горная, пустынная, обычная строевая и даже одежда местных жителей, с чалмой, широкой рубашкой и штанами. В группе всегда были переводчики, знавшие местные языки. Часто подбрасывали нас на вертолетах до места, за 5 суток мы должны были сесть в засаду и уничтожить оружейный караван. Через 5 дней нас забирали. Были и ежедневные облеты территории на «вертушках».

Больше всего мужчине запомнились не боестолкновения, а сушеный бородинский хлеб в «горных» сухпайках и отвар из верблюжьей колючки, который отменно утолял жажду.

Ведь зачастую приходилось выполнять боевую задачу в пустыне, а там уже в апреле жарко, как у нас в июле.

– Лучшего средства от жажды я просто не знаю, – отметил Игорь. – Когда выходили на задание, старались набрать его во фляжки, чтобы потом в жару не страдать от нехватки воды.
Еще ему очень запомнились местные цитрусовые, обладавшие исключительным вкусом. Когда выходили на блокпост, часто покупали у местных жителей апельсины и мандарины. А как-то был случай, что группа, получив неточные карты и сама того не зная, оказалась за пределами Афганистана.

– Смотрим, а в ближайшем кишлаке идет похоронная процессия – несут умершего на носилках, а позади одни мужчины. И что-то мне показалось здесь неправильным, не таким, как у простых афганцев. Связались по рации с командиром, доложили обстановку, а он спросил насчет ориентиров, – рассказал Игорь Макаров. – Мы дали описание, а он и говорит: «По-моему, вы в Пакистане».
Группа оперативно отошла и инцидента удалось избежать. Из того приграничья бойцы как-то под Новый год принесли роскошную сосну, чтобы отметить праздник по-домашнему. А дальше был вывод войск и переброска группы, в составе которой был Игорь Макаров, в район разгоравшегося тогда армяно-азербайджанского конфликта. Помножить это на последствия страшного Спитакского землетрясения, случившегося 7 декабря 1988 года, да прибавить сумбур позднесоветской эпохи, и можно получить некоторое представление об обстановке, в которой оказались воины, вернувшиеся из Афганистана.

А впереди у них были сложные 90-е годы, когда порой приходилось выживать. Многих сослуживцев Игоря уже нет на этом свете, а с большинством живых он тоже поддерживает связь, считая, что боевое братство – это не красное словцо, а реальность, выкованная в суровых условиях войны. Слова из песни «Бача», считающейся неофициальным гимном ветеранов Афганистана – «Дорогие мои шурави» – нисколько не умаляют его значения. Если после боя товарищ сказал тебе: «Брат», –
это навсегда.

Елена Спесивцева