Для Ирины Табак, преподавателя географии донской школы № 14, наш город – совсем не чужой. Она приехала сюда с пожилым отцом лишь 3 года назад из ДНР, когда к поселку Новолуганскому стала приближаться линия фронта. Однако родилась Ирина в Донском.

Ее родители, молодые специалисты, жили в поселке Задонье. Там же родилась и Ирина. Но в 1974 году семья Чудаковых переехала на Донбасс.

Не чужие люди

– Мой отец, Борис Иванович Чудаков – почти ровесник Победы, он родился 15 августа 1945 года, – рассказала Ирина Табак. – Так что совсем недавно папа отпраздновал свое 80-летие. Мамы, к сожалению, уже много лет как нет с нами. В начале 70-х годов прошлого века они были молодыми специалистами, и когда мы приехали в Новолуганское, маме сразу выделили жилье – отдельно стоящий дом.

Покинув родной Донской в сознательном возрасте, Ирина могла сравнить, как тогда жили два шахтерских края. По ее словам, полвека назад Тульская область была победнее Донецкой. Это выражалось, в том числе, и в жилье людей, и в заработной плате.

Поселок, в который мы переехали, тогда только строился, требовались рабочие руки. Родители устроились по своим специальностям: мама работала зоотехником, что оценили на свиноводческом комбинате и ферме, а отец стал инженером ЖКУ.

– Там я окончила 10 классов, затем поступила в Ворошиловградский пединститут, – рассказала педагог. – Сразу после диплома получила целевое направление в родную школу, где сама училась. Стала преподавателем истории и проработала на одном месте около 40 лет.

Донбасс, как сказала Ирина, на три четверти был населен русскоязычными людьми. Во времена СССР все верили, что русские и украинцы – родные братья, и делить им нечего.

Однако в 1991 году распался Советский Союз. И учителям школ бывшей УССР стали присылать программы обучения совсем иного содержания.

– Украинские власти настаивали, чтобы мы учащимся с 5-го по 11-й классы рассказывали, какой герой был Бандера, – отметила она. – Это же пропаганда нацистского пособника в чистом виде, но куда нам деваться? А хуже всего стало после переворота 2014 года, когда начали стрелять.

От нас требовали использовать во всех сферах жизни только украинский язык, отказаться от связей с родными, живущими в России, обязательно насаждать среди детей пронацистскую идеологию ненависти. За этим следили особенно тщательно… А ведь в поселке до 2014 года по-украински почти никто не говорил, все общались на русском языке. Однако неисполнение предписаний было чревато визитом представителей Службы безопасности Украины (СБУ) или вызовом туда же. Потому русским людям пришлось не только переходить на украинский, но и открыто выражать лояльность киевским властям.

– В школьном чате постоянно кто-то сбрасывал картинки с украинскими флагами и карикатурами на Россию. Из-за этого нас с отцом в 2022 году едва не завернули на пункте пропуска, – рассказала Ирина Табак. – Чат удалила, а картинки в телефоне остались. Выехали не без приключений, конечно, и кружным путем. Но все обошлось. Это был трудный и тревожный путь, но мы добрались до России целыми и невредимыми. Я очень благодарна людям, которые помогали нам в этом непростом переезде, проявляли человечность и сострадание.

Дорога в Россию

Путь на малую родину – в Донской – оказался непростым и длинным. Ирина отметила, что с территории, контролируемой Украиной, более-менее свободно можно было выехать в сторону ДНР и России до 2016 года, пока украинские власти не начали закатывать Донбасс в бетон долговременных укреплений, рыть окопы, устанавливать вооружение. Иными словами, они открыто готовились к войне. А находившиеся в поселках и городах люди рассматривались ими как «живой щит». Все местные понимали, к чему идет дело, однако до последнего надеялись на лучшее – что удастся разрядить назревавший конфликт дипломатическим путем. Кто-то не хотел бросать все нажитое, кому-то тяжело было оставить родственников. Однако почти все с затаенной надеждой смотрели в сторону России.

Таиться приходилось от нацистов, которые всех выявленных сторонников нашей страны бросали в ямы и подвергали издевательствам, и от СБУ, приезжавших и увозивших избитых людей в неизвестном направлении.

Некоторые покинули поселок еще до репрессий. Но многие остались. Специальной военной операции дождались не все.

– Когда в 2022 году она началась, мы еще какое-то время могли ездить в Артемовск, – рассказала Ирина. – Он тогда, как и Новолуганское, находился под киевской властью. А по поселку уже вовсю стреляли. Люди перебрались в подвалы.

Когда мы возвращались из Артемовска, чтобы хотя бы раз в три дня накормить собаку, соседи выходили и просили – кто хлеба или сосисок, а кто просто глоток чистой воды. То есть зная, что в поселке остались люди, украинские власти прекратили даже подвоз продовольствия и необходимых товаров.

Квартира Ирины сейчас разбита. А в доме отца поселились российские военнослужащие, с которыми она поддерживает связь. Подчеркнула, что ребята смотрят за жильем, так что оно сейчас в порядке.
– Нам пришлось привыкать к нормальной жизни, – продолжила свой рассказ Ирина. – Помню, когда уже въехали в Ростов и оказались на заправке, я сказала девушке-кассирше: «Можно мы здесь постоим, а то скоро комендантский час?» Она посмотрела на меня с удивлением. И только через некоторое время я осознала, что мы уже в России

Один народ

Однако устроившись в Донском у родственников и получив гражданство, Борис Иванович Чудаков и Ирина Табак уже не хотят возвращаться.

– Отцу 80 лет, мне в следующем году исполнится 60, мы пожилые, – сказала преподаватель. – Первое время жили у моего двоюродного брата, потом снимали квартиру. А в прошлом году я взяла кредит, чтобы приобрести жилье в поселке Романцевском. Обустраиваемся потихоньку. Работать буду, пока не выплатим банку свой долг. Но теперь у нас все наладится, я это точно знаю.

Отец и дочь скучают по своей прежней жизни, которую пришлось практически полностью оставить в зоне боевых действий. В дорогу они взяли с собой только самое необходимое и документы. Бросили не только жилье, обстановку, технику, но и семейные фотоальбомы.

Одна из дочерей Ирины живет с мужем в Подмосковье, вторая осталась на Украине, и ее супруг вынужден прятаться от насильственной мобилизации.

Да, линия фронта прошла не только по земле, но и по семьям. Одни, кто сумел выбраться в Россию, уже забыли, что такое комендантский час и охота на мужчин призывного возраста на улицах, а другие, прячась от вышеперечисленного у себя дома, продолжают восхвалять нацистские власти и пишут родственникам оскорбления.

– Гражданские войны всегда самые жестокие, – подчеркнула Ирина Табак. – Но, если честно, я не знаю, насколько искренние эти размахивания украинскими флагами и крики: «Уходите прочь с нашей земли!» Нет никакой гарантии, что люди говорят так по убеждениям, а не потому, что боятся киевской власти.

Нацистские системы крайне устойчивы, потому что делают всех граждан своими соучастниками. Кого-то отправляют убивать своих же братьев, кого-то поощряют доносить, и получается замкнутый круг. Люди не могут ни вырваться оттуда, ни восстать, так как опасаются даже освободителей – а вдруг привлекут к ответственности. Но 80 лет назад наши предки уже сломали такую систему, потому у нынешних жителей Украины есть надежда.

– Мы все-таки один народ, прав наш президент, – сказала Ирина в завершение беседы. – Рано или поздно спецоперация завершится, семьи воссоединятся. Излечить людей от ненависти будет непросто, но возможно. Однако мы с отцом приняли решение оставаться здесь, в Тульской области, которая для нас обоих тоже родная. И все же нам до сих пор снится Новолуганское. Я продолжаю готовить те же блюда, и папа часто просит сделать капусту, заквашенную по старому рецепту… Это большая часть нашей жизни, от нее никуда не деться.

После приезда в Донской Ирине Табак пришлось пройти переквалификацию на учителя географии. Сейчас она преподает этот предмет учащимся школы № 14, что в микрорайоне Новоугольном.

Путь на малую родину оказался долгим и извилистым, однако Ирина уверена, что и Тула, и Донецк, и Донской, и Артемовск – это части одной большой страны, общего дома для всех нас.

Елена Спесивцева